Сироты небесные - Страница 19

• Предыдущая
• 19 / 81
• Следующая

19

Тут на живот что-то пролилось, и все мысли с шипением вырвались наружу и унеслись в неизвестном направлении. Кожу жгло и щипало немилосердно. Вовочка затараторил про себя: "Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня, а нечистым-трубочистам стыд и срам, и тарарам, умываются утята, и ежата, и котята, и опята, и ребята…" Боль потихоньку отступила.

– Очнулся, – сказал Михель.

– Ну, ты как? – сунулся Артур.

– Отвали, – сказал Вовочка, не открывая глаз.

– Как там Олег? – спросил Артём.

Он стал вспоминать. Его затрясло, руки задвигались, зашарили по телу, по карманам… Шарик каким-то чудом уцелел. Теперь обратной дороги не было – и Вовочка неожиданно успокоился. Открыл глаза, сел, рассказал про Олега, напился горячего, поскулил, пока его – почти целиком – обмазывали лечебным соком.

Металлический шарик уютно лежал в руке – словно для этого и был предназначен. Было приятно гладить его кончиками пальцев – скорее угадывая, чем ощущая шероховатости. Вовочка придремал, в пол-уха слушая разговор у костра. Разговор был ни о чём – пока Артурчик не уговорил Михеля рассказать сказку.

– Сказка про очень храброго мальчика, – выбрал Михель.

Вовочка такой ещё не слышал, но не удивился. Пан Ярослав придумывал сказки с лёгкостью просто фантастической, и все их не знал, поди, даже он сам.

Михель откашлялся, сел поудобнее и начал.

...

Сказка про очень храброго мальчика

Жил был на свете один очень храбрый мальчик, и звали его Кароль. Это похоже на «король», но, конечно, был он никакой не король, а бедный парнишка, сын бедных родителей, ничем не примечательных. Зато с детства слыл Кароль самым храбрым в округе.

И вот рос он, рос, готовясь к великим подвигам, которые должны были сделать его принцем, а может – как знать! – и королём, но однажды прослышал он, что за Чёрным лесом есть Гиблое болото, а в нём колодец, где живёт самая страшная жаба на свете, и кто не испугается той жабы, и вправду самый храбрый человек, и никого храбрее его не найти.

Быстро собрался он, принял отцовское благословение, поцеловал матушку, взял от неё узелок с едой и крепкими башмаками и пошёл к Чёрному лесу.

Долго шел Кароль. Уже и лето истончилось, и осень силу набрала, а он все топал и топал, не сворачивая. Еда у него давно вышла, так что подъедал он грибы-ягоды, иногда зверей камнями сбивал, но нигде, кроме как на ночевку, не останавливался.

На исходе осени вышел он к Гиблому болоту и понял, что удача-то – за него кости бросила, и хорошо они по столу игорному раскатились, потому как приди он к болоту до заморозков – там бы и сгинул навсегда. А так – сама природа подсказала парнишке, как справиться с этим испытанием. Построил он себе шалашик и стал в нём жить. Еды для него белки да птицы заготовили вдосталь, только примечай, где у них кладовые.

И прожил Кароль на краю болота до сильных холодов, пока лёд не сковал даже самые коварные зыбуны да окна, и не сделал дорогу в сердце болота безопасной.

И вот тогда выломил себе храбрый мальчик посох и отправился искать волшебный колодец. Долго ли, коротко бродил он меж кривых кустов, облепленных мёрзлыми гнилушками, да меж островков, населённых всякой болотной нечистью, да меж дрожащих гиблых огоньков, что в другое время наверняка завели бы его туда, откуда ещё никто не возвращался…

Но нашёл.

Стоял тот колодец не на островке, как ожидал Кароль, а в подозрительно гладкой, сухой и теплой низинке. Ни костей человечьих, ни одежды истлевшей, ни оружия брошенного, ни даже следов звериных – ничего, только жёлтый мелкий песок. Посередине сложен был из больших замшелых камней круг в рост человека.

Перехватил Кароль посох поудобнее, быстро пересёк страшное место, вскарабкался на каменное кольцо и заглянул вниз. Увидел он винтовую лестницу, уходящую в темноту, и не колеблясь стал спускаться. Трудновато ему пришлось – ведь ступени каждая была ему по пояс и гладкая, как стекло, а перила шаткие и неверные. Но не испугался храбрый мальчик, стал цепляться руками и ногами, упираться посохом и изловчился не упасть и не соскользнуть, а мужественно спускался, пока не упёрлась лестница в дно колодца. Было оно выложено черепаховыми панцирями, и некоторые казались словно бы слегка сбитыми. Понял храбрый мальчик, что это и есть дорога к страшной жабе.

Перехватил он посох покрепче и двинулся своей судьбе навстречу. Шагнул раз, другой, третий, глядь – сидит перед ним страшная жаба. Огромная, как овчарка. Шкура у неё чёрная, глаза красные, бородавок не сосчитать, под широким ртом с зубами зоб рогатый висит.

Поднял храбрый мальчик свой посох над головой и громко воскликнул:

– Не боюсь я тебя, самая страшная жаба на свете!

Засмеялась в ответ жаба хриплым хохотом и так ему говорит:

– Ты, гляжу, и вправду храбрый мальчик. Только ведь я не самая страшная жаба. Сестра моя пострашней будет. Если смелости хватит – к ней ступай.

И чёрной своей лапой показывает на дыру вдвое шире прежнего.

Не заставил храбрый мальчик себя упрашивать и тут же полез вниз. Много трудней ему пришлось, ведь ступени у этой лестницы каждая ему по грудь приходились, гладкие, словно лёд, а перильца крохотные, редкие да поломанные. Но принялся Кароль цепляться руками и ногами, опираться о верный посох и вскоре спустился до самого дна.

Глядит – а дно всё ракушками перламутровыми выложено, и некоторые как бы примяты. Понял он, что это и есть дорога к страшной жабе. Одёрнул свою потрёпанную одежонку, взял поухватистей посох, шагнул раз, другой, третий, глядь – сидит перед ним страшная жаба. Огромная, как лошадь. Шкура у неё жёлтая, синим гноем сочится, глаза лиловые и горят, а под широким зубастым ртом два зоба рогатые висят.